Неточные совпадения
«А раба-то Родиона попросил, однако, помянуть, —
мелькнуло вдруг в его
голове, — ну да это… на всякий случай!» — прибавил он, и сам тут же засмеялся
над своею мальчишескою выходкой. Он был в превосходнейшем расположении духа.
Потом он должен был стоять более часа на кладбище, у могилы, вырытой в рыжей земле; один бок могилы узорно осыпался и напоминал беззубую челюсть нищей старухи. Адвокат Правдин сказал речь, смело доказывая закономерность явлений природы; поп говорил о царе Давиде, гуслях его и о кроткой мудрости бога. Ветер неутомимо летал, посвистывая среди крестов и деревьев;
над головами людей бесстрашно и молниеносно
мелькали стрижи; за церковью, под горою, сердито фыркала пароотводная труба водокачки.
Встречу непонятно, неестественно ползла, расширяясь, темная яма, наполненная взволнованной водой, он слышал холодный плеск воды и видел две очень красные руки; растопыривая пальцы, эти руки хватались за лед на краю, лед обламывался и хрустел. Руки
мелькали, точно ощипанные крылья странной птицы, между ними подпрыгивала гладкая и блестящая
голова с огромными глазами на окровавленном лице; подпрыгивала, исчезала, и снова
над водою трепетали маленькие, красные руки. Клим слышал хриплый вой...
— Не попа-ал! — взвыл он плачевным волчьим воем, барахтаясь в реке. Его красная рубаха вздулась на спине уродливым пузырем, судорожно
мелькала над водою деревяшка с высветленным железным кольцом на конце ее, он фыркал, болтал
головою, с волос
головы и бороды разлетались стеклянные брызги, он хватался одной рукой за корму лодки, а кулаком другой отчаянно колотил по борту и вопил, стонал...
Отец задумывался. «Словно вихрем все унесло! —
мелькало у него в
голове. — Спят дорогие покойники на погосте под сению храма, ими воздвигнутого, даже памятников настоящих
над могилами их не поставлено. Пройдет еще годков десять — и те крохотненькие пирамидки из кирпича, которые с самого начала были наскоро сложены, разрушатся сами собой. Только Спас Милостивый и будет охранять обнаженные могильные насыпи».
Часа через два начало смеркаться. Солнце только что скрылось за облаками, столпившимися на горизонте, и окрасило небо в багрянец.
Над степью пробегал редкий ветер. Он шелестел засохшею травою, пригибая верхушки ее к сугробам. Снежная равнина безмолвствовала. Вдруг
над головой мелькнуло что-то белесоватое, большое. По бесшумному полету я узнал полярную сову открытых пространств.
В одну из минут, проведенных ею там,
над головой ее
мелькнула, улетая вдаль, какая-то черная тихая птица — она разбудила ее, подняла. Дрожа от холода, она пошла домой, навстречу привычному ужасу побоев и новых обид…
В воздухе бело и холодно
мелькали обнаженные шашки, взлетая
над головами и быстро падая вниз.
Ее толкнули в грудь, она покачнулась и села на лавку.
Над головами людей
мелькали руки жандармов, они хватали за воротники и плечи, отшвыривали в сторону тела, срывали шапки, далеко отбрасывая их. Все почернело, закачалось в глазах матери, но, превозмогая свою усталость, она еще кричала остатками голоса...
Над головами стояло высокое звездное небо, по которому беспрестанно пробегали огненные полосы бомб; налево, в аршине, маленькое отверстие вело в другой блиндаж, в которое виднелись ноги и спины матросов, живших там, и слышались пьяные голоса их; впереди виднелось возвышение порохового погреба, мимо которого
мелькали фигуры согнувшихся людей, и на котором, на самом верху, под пулями и бомбами, которые беспрестанно свистели в этом месте, стояла какая-то высокая фигура в черном пальто, с руками в карманах, и ногами притаптывала землю, которую мешками носили туда другие люди.
Качаются знамена, летят шляпы и цветы,
над головами взрослых людей выросли маленькие детские головки,
мелькают крошечные темные лапы, ловя цветы и приветствуя, и всё гремит в воздухе непрерывный мощный крик!
Залаяла собака. Между поредевшими стволами
мелькают мазаные стены. Синяя струйка дыма вьется под нависшею зеленью; покосившаяся изба с лохматою крышей приютилась под стеной красных стволов; она как будто врастает в землю, между тем как стройные и гордые сосны высоко покачивают
над ней своими
головами. Посредине поляны, плотно примкнувшись друг к другу, стоит кучка молодых дубов.
Он бежал, а
над головой его
мелькала мохнатая, землистая рука жида-знахаря и его черная фигура,
головой упирающаяся в небо. Вдруг из-под земли вырос кто-то в белом саване и обхватил его…
Все произошло быстро, как один миг. Сашкина скрипка высоко поднялась, быстро
мелькнула в воздухе, и — трах! — высокий человек в папахе качнулся от звонкого удара по виску. Скрипка разлетелась в куски. В руках у Сашки остался только гриф, который он победоносно подымал
над головами толпы.
Он молча кивнул
головой, глядя, как в селе
над церковью, на красном небе, точно головни в зареве; пожара,
мелькают галки, — у него в душе тоже вились стаи чёрных, нелюдимых дум.
На балконе все продолжительно и неловко замолчали. Воскресенский дрожащими холодными пальцами катал хлебный шарик, низко наклонив лицо
над столом. Ему казалось, что все, даже шестилетняя Вавочка, смотрят на него с любопытством и брезгливой жалостью. «Пойти и дать ему пощечину? — бессвязно
мелькало у него в
голове. — Вызвать на дуэль? Ах, как все это вышло скверно, как пошло! Вернуть ему назад деньги? Швырнуть в лицо? Фу, какая гадость!»
Но вот обедня отошла;
Гудят, ревут колокола;
Вот слышно пенье — из дверей
Мелькает длинный ряд свечей;
Вослед игумену-отцу
Монахи сходят по крыльцу
И прямо в трапезу идут:
Там грозный суд, последний суд
Произнесет отец святой
Над бедной грешной
головой!
И вот в одно из таких мгновений она ясно почувствовала, что отделяется от земли. Чьи-то сильные руки поднимают ее с сена… Ее отяжелевшая
голова опускается на чье-то плечо… Сквозь полусознание
мелькают лица спящих австрийцев перед глазами… Бледный свет фонаря слабо мигает, борясь с серым рассветом раннего утра… Вдруг, свежая, холодная струя воздуха врывается ей в легкие, приятно холодит
голову, будит сознание, бодрит тело, и Милица приподнимает с трудом веки, сделав невероятное усилие
над собой.
Четыре солдата бежали свиньям наперерез. Один присел, выстрелил с колена — мимо. Пуля, ноя, пронеслась
над нашими
головами. Солдаты, как маленькие ребята, все забыли, увлекшись охотою.
Мелькали огоньки выстрелов, свистели пули…
Дело было так: в давнее время шел через лес солдат;
над лесом бушевала буря; солдат подошел к пруду и видит: с неба бьет громом в пруд, вода бурлит, а
над водою
мелькает чья-то косматая
голова; как ударит громом — она в воду, а потом опять вынырнет.
Мы пришли в деревню Суятунь. Она лежала за четверть версты на восток от станции. Деревня, по-обычному, была полуразрушена, но китайцев еще не выселили.
Над низкими глиняными заборами повсюду
мелькали плоские цепы и обмотанные черными косами
головы: китайцы спешно обмолачивали каолян и чумизу.
Мы шли, шли… Никто из встречных не знал, где деревня Палинпу. На нашей карте ее тоже не было. Ломалась фура, мы останавливались, стояли, потом двигались дальше. Останавливались
над провалившимся мостом, искали в темноте проезда по льду и двигались опять. Все больше охватывала усталость, кружилась
голова. Светлела в темноте ровно-серая дорога, слева непрерывно тянулась высокая городская стена, за нею
мелькали вершины деревьев, гребни изогнутых крыш, — тихие, таинственно чуждые в своей, особой от нас жизни.
Что станется с ней, с Аленушкой, когда она очнется… да и как привести ее в чувство… Где? Какому надежному человеку поручить ее… и умереть спокойно… А если царь смилуется
над своим верным слугой и не велит казнить…. тоже в какой час попадешь к нему… тогда… еще возможно счастье… если Аленушка да отдохнет… Опозоренная… так что ж, не по своей воле… люба она ему и такая… люба еще более… мученица… —
мелькают в
голове его отрывочные, беспорядочные мысли.
— Глупцы! Чего вы смеетесь?
Над собой смеетесь! — восклицает, поднимаясь, обиженный Туберозов, и вдруг у него
мелькнуло в
голове, что он совсем не Туберозов, а какой-то актер; что он прыгает в Бобчинского фрачке и что у него сверху носа небольшая нашлепка.
«Все умерли!» —
мелькает последняя мысль. Он выбегает за околицу на широкую торную дорогу.
Над головой его черная клубящаяся туча бросает вперед три длинные отростка, как три хищно загнутых когтя; сзади что-то глухо и грозно рокочет — в самых основах своих рушится мир.